Осуждения
Вяземская уездная ЧК 
29/08/1918 
Обвинение "зловредная агитация против Советской власти" 
Приговор высылка из Смоленской губернии в двухнедельный срок 
Архив УФСБ Смоленской обл. Д.5681-с (Дело Вяземской ЧК по обвинению "граждан Чаусовых в
контрреволюционной деятельности", 1918).
29 августа решением Вяземской ЧК протоиерей Иоанн
был приговорен к высылке из пределов Смоленской губернии в двухнедельный срок.
"за зловредную агитацию против Советской власти".
Старший его сын Иван через несколько дней был расстрелян.
Младший сын Александр был отпущен "за недоказанностью обвинительного материала".
В сохранившемся архивном уголовном деле, заведенном
Вяземской ЧК в августе 1918 г., нет ничьих показаний против Чаусовых, нет
обвинительного заключения, нет приговора в отношении расстрелянного Ивана Чаусова.
Из показаний самих Чаусовых следует, что допрашивали их в связи с арестом
епископа Вяземского Макария и главным образом — в связи с набатным звоном
во время его ареста — в набат звонили и в Духовском храме, где протоиерей
Иоанн Чаусов был настоятелем, а также в связи с деятельностью
возглавлявшегося епископом Макарием Вяземского Христорождественского Братства.
Протоиерей Иоанн на допросе показал:
     "Братство было не тайное, действовало открыто, занималось только
      благотворительной и религиозно-просветительской деятельностью,
      существовало на добровольные пожертвования.
О набатном звоне сказал:
     "Всероссийским Церковным Собором было разослано распоряжение в одном из
      номеров "Церковных Ведомостей" о том, что если будут посягательства на
      церковное имущество, то причту церковному и старосте надлежит созвать
      при помощи набатного звона прихожан для того, чтоб общим собранием
      просить посягающих оставить имущество в ведении прихода.
      Распоряжение последовало до декрета Совнаркома о набатном звоне".

В отношении набатного звона в ночь с 22 на 23 августа он показал:
     "Я как раз не знал, что этот звон производится в связи с защитой прав
      Церкви — а именно, в связи с арестом епископа Макария".

В Духовской церкви звонили в отсутствие протоиерея Иоанна, и когда он туда
пришел, звон уже закончился. Звонил церковный сторож, который объяснил
настоятелю:
     "Звонить начали в мужском монастыре, в большой колокол, звонили долго,
      затем показались фонари на пожарной каланче и зазвонили в других храмах,
      после этого зазвонил и я".

Протоиерей Иоанн отметил в своих показаниях:
     "Понимал декрет о набатном звоне, считая всякий набатный звон как призыв
      к выступлению, если звону не послужили причиной фонари на каланче
      по случаю пожара".

О том, что были фонари на пожарной каланче, утверждали в своих показаниях
также сыновья Александр и Иван (как и многие другие опрошенные ЧК),
хотя пожара, как они сами узнали позже, в городе не было.
В монастыре же, как потом выяснилось, начал звонить по указанию
кого-то из певчих некий человек по имени Александр.
Но более всего протоиерея Иоанна Чаусова, как он отметил на допросе, удивило
в первые же минуты общения с представителями властных структур то,
что они уже давно считали его контрреволюционером.
В частности, когда его во время задержания среди других арестованных
увидел военный комиссар, последний сказал:
     "А, Чаусов... Мы давно его знаем как контрреволюционного агитатора".
При этом сам протоиерей Иоанн считал себя лояльным по отношению к Соввласти.
В октябре 1919 г., давая показания ЧК в качестве обвиняемого по другому делу,
о событиях августа 1918 г. он снова сказал:
     "В восстании в Вязьме в августе 1918г. не участвовал, о звоне думал,
      что он производится в связи с пожаром, и только после узнал, что это
      было восстание в связи с арестом епископа Макария.
      При этом я был арестован как участник восстания, судим Овсяником,
     "прощен за недоказанностью вины", провел в тюрьме 17 дней и был выпущен
      с тем, чтобы покинуть пределы Смоленской губернии"