Места проживания
Уфимская губ. 
Вышла замуж за сельского учителя Петра Федоровича Орлова.
Мария Григорьевна поддержала решение мужа посвятить свою жизнь служению в Церкви,
зная, что жизнь священника — это несение креста.
В возрасте 35 лет ее муж был рукоположен во священника, и семья переехала
в с.Михайловское, где стал служить о.Петр
Уфимская губ., с.Михайловское 
Пермская губ., г.Кунгур 
В начале 1920-х годов семья переехала в г.Мензелинск
Уфимская губ. (ныне Татария), г.Мензелинск 
Год окончания 1930 
В семье Марии Григорьевны и о.Петра были дети: Анна, Зинаида, Григорий и Валентина.
В конце 1920-х годов о.Петр с семьей были лишены гражданских прав, имущество
семьи было, в основном, конфисковано. Дочерей выгнали из школы.
В 1929г. был арестован и отправлен в концлагерь на Север ее муж протоиерей о.Петр.
Из воспоминаний дочери Валентины:
  "Когда папу вывели из дома, он перекрестил маму, нас, детей, и сказал:
   "Прощай, Маня! Прощайте, дети! Любите Бога, любите людей! А я помолюсь
   за всех вас!"...
  Мама не плакала. Она очень любила папу и знала, как ему будет больно видеть
  ее такой. Она успокаивала нас и только в конце сказала:
    "Мы обязательно к тебе приедем, Петя!"
  Ее любовь была больше страданий. Она была сильная женщина и у нее была вера
  в Бога. О.Петр низко всем поклонился, и его увели".

После ареста батюшки вся семья держалась очень мужественно, в своем горе еще больше
сплотилась — ей предстояло тяжкое испытание временем, терпением и верой.
Марии Григорьевне кто-то из прихожан отдал швейную машинку, и она не покладая
рук стала работать, чтобы шитьем собрать денег на дорогу. Валя к тому времени
выучилась на парикмахера и все заработанное за день несла домой.
К осени, собрав необходимую сумму, с помощью Божией, поехали в ссылку к отцу

Места заключения
Архангельская о., Виноградовский р., пос.Усть-Ваеньга, концлагерь 
Год начала 1930 
Год окончания 1931 
Их путь лежал в Архангельскую область. Из воспоминаний дочери Валентины:
  "Добирались мы очень долго и трудно. По реке Каме до пересадки плыли 12 суток.
  Спали на вещах, боялись воровства — это был бич какой-то. От Котласа по
  Северной Двине до пристани Березнячки ехали еще дольше. когда прибыли в
  населенный пункт, из которого можно было уже напрямую ехать к поселению,
  где жили заключенные, мама наняла лошадь с подводой. Отдав почти все последние
  деньги, отправились к лагерю. И здесь, неожиданно для всех нас, случилась беда.
  Мама неверно назвала ту деревню, где квартировалось начальство лагеря, и мы
  уехали совсем в другую сторону, аж за 40 км. Когда узнали, — денег уже на
  обратную дорогу не было. Мы заплакали, а мама не плакала и нам не разрешала:
  "Что вы ревете — Мы же к папе едем!" Проводник оказался честным человеком,
  он отвез нас, куда нам надо было. А денег не взял. Наверное, у него тоже
  были дети, и он знал — кто мы и чьи мы дети...
  Когда мы приехали на поселение, нам не сразу дали возможность встретиться
  с папой. Во-первых, строгий режим, а во-вторых, заключенные работали далеко
  на болотах, клали шпалы для железной дороги.
  Мы с мамой стали подыскивать временную работу, т.к. жить было не на что.
  Мне сразу же предложили стричь лагерных офицеров...
  Скоро нам разрешили встретиться с папой...
  Он был очень худой и сильно постарел. Здоровье у него было плохое. Он кашлял
  и говорил, что очень болит сердце. Каждый день заключенных гоняли на тяжелые
  работы. Гоняли и на работы в порт..."
  Мария Григорьевна с детьми старались, как могли, облегчить его страдания.
  Валя и Зина выпрашивали у начальства возможность выполнить за отца хотя бы
  часть работы, и им разрешали.
Жизнь Марии Григорьевны с семьей около лагеря продолжалась примерно один год.
Через год, под угрозой ареста Марии Григорьевны, им было предписано
"в 24 часа покинуть поселение", и они вынуждены были уехать.
О.Петр скончался в лагере в 1932г. незадолго до окончания срока заключения