Осуждения
Особая тройка пр НКВД СССР по Северному краю 
29/09/1937 
Обвинение "антисоветская агитация" 
Статья ст.59–10 УК РСФСР 
Приговор высшая мера наказания — расстрел 
27 августа 1937г. в лагере началось новое и последнее следствие по делу о.Николая
Поскольку значительную часть заключения он пробыл в лазарете, то с начальника
лазарета была запрошена характеристика на священника. Тот написал об о.Николае:
   "Лазаретному режиму подчинялся. Религиозен. По мере возможности старался
    соблюдать религиозные обряды (посты, молитвы)".

Допрошенная медсестра лазарета показала:
   "В отношении состояния его здоровья я как медсестра должна сказать, что он
    был не здоров — у него были отеки на ногах, а это свидетельствовало
    о расстройстве сердечной деятельности.
    Царапины на его теле заживали очень медленно и осложнялись гнойными
    воспалениями. Это говорит о его болезненности как, очевидно, результате
    его голодовки.
    Об антисоветских проявлениях заключенного Кобранова я ничего не знаю
    и ни от кого не слышала. Знаю, что он священник".

28 августа в три часа утра протоиерея Николая вызвали для медицинского осмотра
О.Николай заявил, что "медицинское освидетельствование он производить не желает, так как голодает,
и с представителями 3-го отдела и медицинскими работниками разговаривать
не желает".

11 сентября 1937г. во время допроса о.Николай сказал:
   "Я не переношу современной суматохи жизни, и для меня совершенно безразлично,
    дадут ли мне бессрочное заключение, смертный приговор. Я готов принять все,
    но на волю я не хочу, то есть определяю себя оторванным от настоящей жизни.
    Я с прибытием в Ухтпечлаг все время голодал по той причине, что в Москве
    начальник секретного политического отдела Тимофеев дал мне слово
    не направлять меня в лагерь, но, однако, я вопреки этому обещанию был
    направлен.
    Я очень признателен администрации Ухтпечлага за внимательность ко мне
    во время моей голодовки, которая является не протестом, а видом самообладания
    в чуждой обстановке.
    Конкретно я прошу для себя тюремного одиночного заключения, обещанного мне
    прокурором прокуратуры СССР Седовым, и прошу этот процесс ускорить".

От подписи в постановлении в предъявленном ему обвинении о.Николай отказался,
и следователями был составлен акт:
   "На поставленные ему вопросы по существу доказанности его виновности...
    заявил, что он
       "категорически отказывается отвечать на такого характера вопросы,
        а в противном случае прекратит всякий разговор по его делу",
    а также отказался от производства очных ставок.
    Кроме того, заявил, что он
       "человек своих убеждений — иного мира воззрений, о своих убеждениях".
    Заявил, что он
       "открыто говорил в свое время на Лубянке, что с убеждениями можно
        бороться только или смертью, или терпимостью".
    И что его, Кобранова, "может исправить только могила".
В этот же день следствие было закончено, и следователь спросил священника,
желает ли тот ознакомиться с материалами следственного дела и что-либо добавить
к следствию. Взяв ручку, о.Николай написал:
    "С материалами следствия ознакомиться желания не имею.
     Все мое мировоззрение и отношение к Власти изложено начальнику секретного
     политического отдела Тимофееву и в заявлениях в органы Власти.
     Комментарии показателей отвожу, как излишне участвующих в ясной
     договоренности".

29 сентября 1937г. протоиерей Николай Кобранов тройкой при УНКВД Северной области
был приговорен к расстрелу