Служение
Москва, церковь свт.Григория Неокесарийского на ул.Полянка 
протоиерей 
Год начала 1929 
Год окончания 1930 
День окончания 26 
Месяц окончания 10 

Аресты
Москва 
Год ареста 1930 
День ареста 26 
Месяц ареста 10 
Арестовали о.Илью ночью. Матушка Евгения Леонидовна вспоминала: "После краткого
обыска наши "гости" собрались уходить. Когда батюшка совсем оделся, я сказала,
что теперь надо помолиться. Они не протестовали, стояли без шапок. Я прочитала
молитву, поклонилась в землю своему дорогому, он меня благословил, я его
перекрестила и поцеловала. Все вместе вышли из дома. Я его спросила: "Что ты
сейчас чувствуешь?" — "Глубочайший мир. — ответил он. — Я всегда учил своих
духовных детей словом, а теперь буду учить их и своим примером". В тюрьме
о.Илью поместили в небольшой камере, где было так тесно, что первое время ему
пришлось спать на заплеванном, грязном полу под нарами. Через некоторое время
ему уступил свое место на верхних нарах один добрый юноша. В тюрьме батюшку
сразу обворовали

Осуждения
Оосбое Совещание при Коллегии ОГПУ СССР 
23/11/1930 
Обвинение "участие в контрреволюционной монархической группировке, антисоветская агитация и подготовка к восстанию" 
Приговор 3 года ИТЛ 
На допросе заявил: "Как человек верующий, с коммунизмом я идти не могу. Идеи
монархизма в настоящее время кажутся мне нелепыми. Вредительство я считаю
подлостью. Если человек не согласен с политикой советской власти, он должен
говорить прямо. На эту ложь нет Божьего благословения". Виновным себя не
признал

Места заключения
Москва, Бутырская тюрьма 
Год начала 1930 
День начала 26 
Месяц начала 10 
Год окончания 1930 
День окончания 5 
Месяц окончания 12 
В период следствия содержался в Бутырской тюрьме. 5 декабря 1930г. о.Илья был
этапом отправлен в лагерь. В этот день прихожане видели его последний раз
Пермская о., лагерь на реке Вишере (ныне г.Красновишерск) 
Год начала 1931 
Год окончания 1932 
Из лагеря он писал родным о своей жизни: "Сплю на верхних нарах. В моем
распоряжении 2,5 аршин длины и 3,5 аршин ширины. Тут и все мое имущество,
которое частью висит и лежит над головой. Работаю по пять дней. Шестой день —
выходной. Работаю по 8–9 часов в день. Одну пятидневку с 8 часов утра до 4 часов
дня, другую с 4 часов дня до 12 часов ночи, третью — с 12 часов ночи до 8 часов
утра. Раньше работал землекопом (9 дней), чернорабочим на стройке (9 дней),
теперь рабочим на лесопильном заводе при ящичной мастерской... Моя работа —
выгребать опилки из-под машин, выносить вон отрезки досок... Работа не тяжелая,
но очень утомительная, потому что продолжается без малейшего перерыва, все
время на ногах, в движении и напряжении, и много приходится нагибаться к полу,
что вызывает во мне пот и одышку. Я очень похудел, говорят — осунулся, но
привык к физическому труду, и мне теперь стало легче, чем было сначала. Ко мне
в мастерской и в роте относятся хорошо, с уважением, даже с приязнью. Спасибо
добрым людям!". Работа была настолько утомительная, что однажды о.Илья в изнеможении
упал на опилки и уже не смог сам подняться. Его отправили в больницу, где он
пробыл две недели, потом сразу в командировку в Буланово, за 54 км. Весь путь
заключенным пришлось сделать за одни сутки. Под конец пути о.Илья падал
в снег через каждые 5 шагов, других тащили под руки конвоиры. В Буланово
о.Илья сначала вместе со всеми валил лес, затем ему дали канцелярскую работу.
После этой командировки он снова оказался на общих работах. Однажды ночью,
после совершенно непосильной работы, он в глубокой тоске возопил ко Господу:
"Господи, Пресвятая Богородица, святитель Николай, я всегда вам молился, и вы
мне помогали, а теперь вы видите, что я совсем изнемог, что я готов умереть на
этой непосильной работе, и вы меня забыли... Или мне больше уж вас не просить
ни о чем?" и горько заплакал. Но к утру вдруг душа снова замолилась, смягчилось
сердце, и снова явилась преданность и вера в Промысел Божий. И произошло чудо.
Утром на перекличке батюшку потребовали для написания отчета о работе в Буланово,
и он был избавлен от непосильного труда. Затем о.Илья работал помощником
делопроизводителя в больнице Вишерского химического завода, а также выполнял
обязанности санитара, регистратора и т.д. Эта работа была
тоже очень тяжелая: с 9 часов утра до 9 вечера, и позже. Все — и начальство,
и сестры, и санитары, — ценили о.Илью и любили его. Духовником о.Ильи на
Вишере был архимандрит Донского монастыря о.Архипп. Когда к нему приезжала на
свидание жена, он сказал ей на прощание: "Ты в своих письмах часто занимаешься
совершенно бесполезным занятием: считаешь дни, сколько прошло со дня нашей
разлуки и сколько еще осталось до дня моего возвращения домой. Я этого не жду...
Мне, вероятно, дадут еще три года. Здесь я прохожу вторую Духовную Академию,
без которой меня не пустили бы в Царство Небесное. Каждый день я жду смерти и
готовлюсь к ней". Лагерные условия так отражались и преломлялись в его душе,
что в результате он всегда чувствовал на себе милость и любовь Божию, дивный
Его Промысел, и потому делался ближе к Богу и любил Его все больше и больше.
По словам Евгении Леонидовны, он чувствовал себя в лагере подобно живущему
в монастыре: "Ведь тут как раз упражняешься в тех добродетелях, которые
требуются от монаха: полное отречение от своей воли, нестяжание и целомудрие".

В августе 1932г. о.Илья был вновь переведен на общие работы