Новомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX в.
(с) ПСТГУ, ПСТБИ (с) Братство во Имя Всемилостивого Спаса
Home page
[back][up level][first][previous]
NIKA_ROOT INDEX ФИО Сергий (Сребрянский Митрофан Васильевич) Дела okn.43 => okn.43 ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ
7
    Места проживания
      Калининская (Тверская) о., с.Владычня 
      Год начала 1933 
      Год окончания 1948 
      День окончания 5 
      Месяц окончания 4 
      С 1933г. до самой кончины о.Сергий с матушкой Елизаветой жили в с.Владычня.
      Село Владычня находилось в 8 км от ж.д. ст.Крючково.
      Отец Сергий с матушкой Елизаветой проживали на краю села в избушке, купленной его
      духовными детьми. Это была изба с русской печью, лежанкой и просторным двором.
      Храм в селе был закрыт, и ему приходилось ходить молиться в Ильинский храм в
      соседнее село.
      Из воспоминаний матушки Надежды (Бреннер):
          
      "Сюда, во Владычню, было трудно к нему ездить — власти следили, чтобы общения
           с ним не было. Даже в церковь запретили ему ходить:
               "Вы здесь приходите — к Вам все за благословением бросаются.
           В будние дни ходил, молился, причащался, чтобы его не видели. А люди к нему
           все равно шли...".

      После того, как власти выразили свое недовольство его появлением в храме,
      он был вынужден молиться дома.
      Тайно продолжал служить, несмотря на запрет властей: одевал на рясу мирскую одежду
      и ходил по домам, тайно совершая требы.
      Во время Великой Отечественной войны во Владычне расположилась советская воинская
      часть, село оказалось недалеко от передовой. Почти каждый день над расположением
      воинской части летали немецкие самолеты, но ни разу ни одна бомба не упала ни на
      храм, ни на село, что было отмечено даже самими военными.
      Однажды о.Сергий пошел на другой конец села со Святыми Дарами причащать тяжело
      больного. Идти нужно было мимо часовых. Один из них остановил о.Сергия и, пораженный
      видом убеленного сединами старца, бесстрашно шедшего через село, сказал:
           "Старик, тут кто-то молится".
      Неожиданно часть была снята с позиции, так как бои развернулись на другом направлении,
      недалеко от села Медного. Местные жители, очевидцы этих событий, приписывают
      чудесное избавление села от смертельной опасности молитвам о.Сергия.
      Последний период жизни о.Сергия стал временем старческого окормления духовных детей
      и обращавшихся к нему страждущих православных людей, в том числе нескольких
      оставшихся в живых монахинь Марфо-Маринской обители.
      В последние годы жизни при нем неотлучно находились несколько сестер Марфо-Мариинской
      обители милосердия, к тому времени также возвратившихся из ссылки.
      Среди них — монахиня Любовь (Журило Евфросиния Никитична) и монахиня
      Надежда (Бреннер Зинаида Александровна).
      За исповеднический подвиг, за праведную жизнь и глубокое смирение Господь даровал
      о.Сергию дары прозрения и исцеления.
      Со смирением о.Сергий рассказывал как-то Н.Н.Соколовой [7], что люди считают его
      прозорливым. "А это действует благодать священства", — говорил он.
      Об этом даре знали не только его близкие, но даже крестьяне из тех мест, где он
      находился в ссылке в Северном крае, а также и в с.Владычня.
      Однажды к нему прибежал в отчаянии пастух из с.Владычня, у которого пропало
      несколько колхозных коров (а это в те времена грозило ему страшными последствиями).
      Отец Сергий помолился и указал пастуху место, где их нужно искать.
      В деревне Губка Тверской обл., как свидетельствует уроженка тех мест Т.И.Круг,
      у одной девушки заболела нога, и болезнь приняла такой тяжелый характер, что
      врачи посоветовали ей ехать в Тверь в больницу и делать операцию.
      Прежде, чем ехать в больницу, девушка со своей матерью пришли к о.Сергию. Он
      помолился об исцелении болящей и сказал:
            "В больницу поезжайте, но вы скоро вернетесь".
      Дочь с матерью отправились в Тверь. И в поезде произошло полное исцеление, так
      что, когда они приехали в Тверь, девушка вышла на перрон совершенно здоровой.
      Из воспоминаний об о.Сергии его духовника в период 1945–1948гг., протоиерея
      Квинтилиана Вершинского, служившего в Твери и часто приезжавшего к старцу:
          "Перед мысленными, созерцательными взорами старца раскрывается таинственный,
           духовный мир с неисчерпаемыми красотами и умилением. При этом он радуется,
           плачет и умиляется...
           Он в миру вел жизнь пустынника. Несомненно, эта способность созерцания стояла
           в связи с его душевной чистотою. Его ангельская чистота и бесстрастие, которыми
           была проникнута последняя предсмертная исповедь, которую я принимал от него,
           привела меня в какой-то священный ужас. Я после этого понял душевное
           состояние Петра, когда он воскликнул:
                "Господи, отойди от меня, ибо я человек грешен".
           В нем меня все удивляло, все было необыкновенно. Удивляло меня его незлобие.
           Как-то раз он заметил мне:
                "Плохих людей нет, есть люди, за которых особенно нужно молиться".
           В беседах его не было даже и тени неприязни к людям, хотя он и много страдал
           от них. Не менее поразительно было и смирение его. Как-то раз он сказал мне:
                "Вы счастливы, очень счастливы, ибо стоите у престола Божия, а я вот за
                 свои грехи и недостоинства лишен этой милости Божией".
           С людьми он был необыкновенно кроток и ласков. В душе собеседника он быстро
           находил больное место и врачевал. Несомненно, он имел дар утешать людей.
           Это я испытал на себе. Как-то раз я пришел к нему с тяжелым чувством на душе.
           Лишь только переступил порог его убогой хижины, он с трудом он встает со своего
           стула (ноги его уже плохо держали) сложивши крестообразно руки на груди, устремив
           свои взоры кверху, вместо обычного приветствия он говорит мне:
                "Я страдаю и молюсь за Вас".
           Помолчав немного, продолжает:
                "Если бы Вы только знали, какой Вы счастливый, какая милость Божия
                 почивает над Вами...".
           На этом речь его оборвалась. Я не посмел искушать его вопросами.
           Когда я уходил от него, мне кажется, что я всю тяжесть души своей оставил
           у его ног. Пошел от него радостный, хотя скорби меня долго не покидали,
           однако я переносил их уже с удивительным благодушием.
           Несомненно, он имел дар постоянной молитвы. "Бывало, придешь к нему, — говорила
           мне местная обывательница, — а он, сердечный, стоит в переднем углу на коленочках,
           поднявши руки кверху, как мертвый. Постоишь, бывало, так, и пойдешь".

      О.Сергий с любовью ухаживал за полностью обездвиженной матушкой Елизаветой,
      которую от всего пережитого разбил паралич, принимал страждущих и ищущих духовной
      помощи людей.
      Из воспоминаний Н.Н.Соколовой (посетившей о.Сергия в последний год его жизни):
            "...Нас ждали... Налево — огромная русская печь, направо — сразу кроватка
             батюшки, отделенная от комнаты занавесочкой... В правом переднем углу —
             образ с зажженными лампадами, а под ним — малюсенький столик со святынями.
             Головой к этому столику лежала... в аккуратной беленькой кроватке худенькая
             матушка...
             Батюшка был уже грузный, тяжелый, отекший, с длинной седой бородой и
             остатками жиденьких седых волос. Он тяжело дышал, с трудом поднимался.
             Встретил он меня необычайно ласково и приветливо... Последнее время на
             душе у меня было невыразимо тяжело, — и я приехала к о.Митрофану как к
             святому — за исцелением, за советом и с надеждой получить благословение на
             брак, о котором ни с кем еще даже и речи у меня не было. Казалось, батюшка
             понял мои желания, и из уст его полились длинные рассказы о его детстве,
             юности, о службе, о страданиях... Батюшка, как бы угадывая мои мысли,
             говорил со мной..., предсказывая мне состояние моей души, которое
             произошло лет через двадцать с лишним:
                 "Вы теперь скоро забудете мои слова, но когда придут те обстоятельства
                  вашей жизни, о которых я говорю, вы тогда все вспомните. Тогда слова
                  мои послужат Вам утешением и опорой и укрепят Вашу молитву и веру".
             И часть слов отца Митрофана уже оправдалась [через 24 года]: я все вспомнила
             и теперь благодарна ему. И много еще не сбылось, т.к. я еще живу, и Бог,
             как говорится, грехи терпит...
             Наша беседа часто прерывалась: то садились за стол и обедали, причем
             народу было много — все время кто-то приходил к батюшке, нас прерывали, а
             батюшка вскоре всех усадил за стол... Батюшка брал русскую Библию и читал
             псалмы на понятном родном языке. Он читал громко, с чувством и велел всем
             слушать.
                "Ведь это же беседы души с Богом, и надо читать псалмы не только по-славянски,
                 но иногда дома и по-русски, чтобы и уму, и сердцу было доступно", —
             говорил он. По временам батюшка вдохновлялся и весь будто преображался.
             Он вдруг начинал ходить вдоль комнаты быстрыми и легкими шагами, глаза его
             сияли синим светом, он рассказывал плавно, интересно, увлекательно...
             Вечером неожиданно приехал из Москвы знаменитый врач-гомеопат Пясковский,
             племянник матушки. Он был глубоко верующим человеком и очень любил батюшку...
             На ночь читали при свете свечки долгие молитвенные монашеские правила,
             потом откуда-то появились подушки, подстилки и одеяла и стали обдумывать,
             как уложить в одной избе человек девять, собравшихся около батюшки...
             Наутро.... я имела возможность поговорить с батюшкой о своей жизни.
             То была не исповедь, а просьба о помощи духовной....Батюшка задал мне
             несколько вопросов, среди которых был вопрос, чего я ищу от молитвы, и
             бывают ли срывы и раздражения в моем поведении. Когда батюшка давал мне ответы,
             он.... говорил мне будто то, что видел:
                 "Не сокрушайся, ты не будешь больше жить с братом, чем скорее совершится
                  ваше бракосочетание, тем лучше"...
             Батюшка...давал мне наставления, как вести себя с будущим мужем:
                 "Мы, мужчины, — грубая натура, а потому более всего ценим ласку,
                  нежность и кротость — то, чего в нас самих не хватает. И нет ничего
                  более отталкивающего мужчину, как дерзость и суровая грубость или
                  наглость в женщине"...
             Подошел час моего прощания с батюшкой. Я очень плакала, сердце мое сжималось,
             как будто бы я чувствовала, что надолго расстаюсь с угодником Божиим,
             которого успела полюбить за одни сутки... Я обещала ему еще раз приехать,
             но отец Митрофан твердо сказал:
                 "Нет, уже в этой жизни мы с тобой больше не увидимся, на могилку ко
                  мне приедешь"...
             Вскоре наступил Рождественский пост, потом Святки, а мясоедом, в начале
             в начале февраля, была наша свадьба. Батюшка благословил нас иконочкой
             Царицы Небесной, подписанной собственноручно. В часы, когда должно над
             нами было совершаться таинство венчания, батюшка попросил достать ему полное
             иерейское облачение и даже митру. Он заочно венчал нас, с чувством читая
             над нами все положенные молитвы. "Это моя последняя свадьба", — говорил он.
             Через 15 лет мы с мужем и двумя сыновьями, старшим и младшим, путешествовали
             в Псковскую область. По дороге мы заехали на могилку многострадального
             архимандрита Сергия и его супруги... Так сбылись слова батюшки, и на
             могиле у него побывали, а к живому съездить с мужем не успели: через неделю
             после свадьбы мой муж принял сан, и началась суетливая приходская жизнь.
             Я так раскаиваюсь, что мы клеили обоями нашу комнату, вместо того, чтобы
             срочно поехать к батюшке! А там были морозы, болезни, пост...
             Батюшка преставился Господу накануне Благовещения, так что светлую Пасху
             отец Митрофан встречал уже не в ветхой лачужке,... а в лучезарном Царстве
             нашего Небесного Бога Отца среди святых торжествующей Церкви...".

(c) ПСТГУ. Факультет ИПМ