Служение
Архангельск, Соломбальская кладбищенская церковь св.Мартина Исповедника 
иерей, протоиерей 
Должность настоятель (с 1947г.) 
Год начала 1946 
Год окончания 1966 
В 1946г. о.Николай получил место второго священника в соломбальской церкви,
которая к тому времени перестала быть обновленческой. На эту должность его
определил епископ Леонтий (Смирнов), впоследствии архиепископ, который и сам
прошел через тюрьмы и лагеря.
С 1947г. о.Николай стал настоятелем Соломбальской церкви.
Возведен в сан протоиерея, был награжден митрой.
По данным [3],[4] служил в г.Архангельске во Всехсвятской церкви.
Настоятелем храма и другом о.Николая был протоиерей о.Василий Гольчиков, также
прошедший лагеря.
По воспоминаниям прихожан, о.Николай был высокого роста, с добрыми серыми глазами
и огромным красным носом (у него на носу была доброкачественная опухоль, которую
впоследствии удалили). Особенно любили его дети, которые нисколько его не боялись.
Он прекрасно находил общий язык с детьми. Охотно крестил их, причем нередко без
всякой платы. Одна соломбальская прихожанка, Тамара Николаевна, рассказывала,
как по ее просьбе отец Николай крестил на дому ее внука. В качестве "платы" батюшка
попросил ее собрать в доме всех тех, кто хотел бы креститься. И таинство над ними
совершил безвозмездно.
Бывало, что читая в храме проповедь, батюшка иной раз без причин начинал плакать.
Немного успокоившись, он объяснял прихожанам: "Не осудите, братие, то боль моя".
Но крайне редки были минуты, когда самообладание оставляло его. Он понимал, что
как священник он обязан утешать других. И если не быть, то хотя бы казаться сильным
и стойким.
О.Николай и его друг, настоятель Соломбальского храма о.Василий Гольчиков, как и другие
священнослужители, продолжали подвергаться издевательствам и притеснениям со
стороны безбожных властей во времена "воинствующего атеизма".
Однажды, в самом центре Соломбалы на доске объявлений, поместили карикатуру
на настоятеля о.Василия. На ней священник в рясе, почему-то с огромным
красным носом, тащил подмышкой новую стиральную машину, и карикатура сопровождалась
комментарием, что якобы-де машина куплена на не честно нажитые деньги.
О.Василия сразило не столько появление карикатуры, сколько клевета.
Узнав о беде о.Василия, о.Николай поспешил к нему на помощь.
Он явился к о.Василию с заговорщическим видом и до смешного важным
тоном произнес:
     "Да, друже, и нарисуют же... И ряса вроде бы твоя. И машина-таки на твою
      похожа".

А потом, многозначительно потерев свой нос, с торжеством добавил:
     "Ан нос-то все равно мой!"
И от этой незатейливой шутки у о.Василия потеплело на душе.
В конце 1950-х гг. о.Николай лежал в онкодиспансере, где ему удалили опухоль
носа.
Бывшая медсестра онкологического диспансера Степанида Григорьевна Анненкова
знала о.Николая как пациента и рассказывала о нем, как в скорбных стенах
онкологического диспансера, он помогал выжить другим, утешал больных доброй
шуткой. Как-то на ночном дежурстве Степанида Григорьевна услышала
смех в палате, где лежал о.Николай. Впервые она, опытный медработник с немалым
стажем, слышала такой веселый смех в "доме печали". Оказывается, происходило это
благодаря неунывающему о.Николаю, который рассказывал соседям по палате некую
"презанятную историю", относившуюся к годам его пребывания в лагере