База данных "Новомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX в." (с) ПСТГУ, ПСТБИ (с) Братство во Имя Всемилостивого Спаса
Осуждения Военный Трибунал войск НКВД Ленинградского округа 15/05/1945 Обвинение"к/р агитация, участник к/р организации филиала немецкой контрразведки "Миссия", пособничество немецким оккупантам, шпионаж в пользу фашистской Германии" Статьяст.581а,5811 УК РСФСР Приговор10 лет ИТЛ и 5 лет в поражения в правах Групповое дело"Дело Псковской Духовной Миссии. Ленинград, 1945г."
Одновременно с о.Николаем оказались под следствием и другие работники Псковской
Духовной Миссии: священники Н.Шенрок, Н.Жунда, Л.Воронов, псаломщик В.Караваев,
А.Перминов и др.
Арестованные были перевезены из Риги в Ленинградскую тюрьму "Кресты".
Их допрашивали перекрестно с использованием очных ставок.
Из письма о.Николая жене от 14.10.1945г.: "Я обвинялся в следующем: 1). не эвакуировался из Риги вглубь СССР в 1941г. и якобы добровольно остался в оккупации, т.к. якобы был немцами завербован; 2). принял участие в к/р организации, т.е. в Миссии, являвшейся якобы филиалом немецкой контрразведки и якобы вел активную пропаганду против Советской власти; 3). был секретарем Епархиального управления и якобы помогал немцам в проведении их мероприятий через Церковь и разослал по приходам Рождественское воззвание митрополита Сергия и опросный лист об ущербе, якобы нанесенном Советской властью церквам и приходам; 4). был редактором антисоветского журнала и календаря за 1943г. Чудовищность обвинений заключалась в том, что якобы я был тайным агентом немецкого гестапо и давал в гестапо подписку в безукоризненной работе на пользу немцев. Естественно, что я эту галиматью полностью отрицал, за что меня продержали в ленинградской тюрьме, в одиночной камере, 9 месяцев. 48 раз следователи пытались вымучить от меня признание в том, в чем я абсолютно не виновен. Были и лжесвидетели, пытавшиеся на очной ставке "уличить" меня. Но Господь милостив! Один из лжесвидетелей доказывал, что немцы, отступая в Германию, поручили этому лжесвидетелю собирать военные тайны Советской Армии и передавать их мне и Фатеру [о.Иоанну Янсону], чтобы мы, как матерые немецкие шпионы, передавали их дальше. В результате этого ложного свидетельства меня пытались снова обвинить и снова судить. Даже мой побег с немецкого парохода рассматривался как искусная инсценировка с целью отвлечь все подозрения в том, что я шпион".
Впоследствии, уже из ИТЛ, о.Николай писал жене: "На суде Военного Трибунала Ленинградской обл. я признал себя только частично виновным, а именно: 1). что не эвакуировался я своевременно не по своей воле, а потому, что в силу молниеносного наступления немцев не успел; 2). в Миссию я был отправлен не по своей воле, и вся моя миссия заключалась в том, что я объезжал приходы, совершал в них богослужения и различные требы, и никакой а/с агитации я не проводил; 3). что я был секретарем не Экзарха, а Епархиального управления организации чисто церковной, а не политической; 4). что я был только техническим редактором, а не ответственным. И в заключение я не был врагом Советской власти, ибо спасал и спас от тюрьмы и, может быть, от расстрела, прокурора Латвийской ССР Д.Бук, многих комсомольцев, как, например, Нину Блохину, и способствовал побегу из лагеря-гетто еврейской четы Рибович, каковой побег им удался. Все эти доводы были, видимо, только смягчающими вину обстоятельствами, и Военный Трибунал приговорил меня к 10 годам ИТЛ с поражением в правах на 5 лет..."
Не добившись признания подсудимого в измене Родине, следователь, показав о.Николаю
какое-то письмо с почерком Ирины Ивановны, злорадно объявил: "Вот, смотри, твоя жена прислала нам письмо. Она отрекается от тебя, она подтверждает нам, что ты действительно немецкий шпион!"
Тут уж нервы о.Николая не выдержали, он в очень ярких выражениях обличил следователя
во лжи, на что тот, как сумасшедший, завопил: "А-а! Десяткой хотел отделаться?"
Не выйдет! Мы тебя расстреляем!"
В процессе следствия следователи пытались привлечь о.Николая к сотрудничеству.
Но в результате они были вынуждены были признать: "Вербовать нецелесообразно. На следствии вел себя как убежденный враг".
Допросы продолжались в течение почти 6 месяцев