Новомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX в.
(с) ПСТГУ, ПСТБИ (с) Братство во Имя Всемилостивого Спаса
Home page NIKA_ROOT INDEX ФИО Николаев Евдоким Николаевич Дела oni.61 => oni.61 ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ
2
Места проживания
    Места проживания
    Москва 
    Год окончания 1937 
    После освобождения Евдоким Николаевич жил в Москве.
    С 1918г. по 1937г. он вел дневниковые записи — летопись того, что происходило
    вокруг него, что он видел и слышал. Эти на вид скупые и строгие записи
    полны неподдельной боли за наш народ и нашу страну.
    В дневниках Евдоким Николаевич придерживался старого стиля летоисчисления, не признавал
    современной орфографии, употреблял дореволюционные названия улиц, заводов и т.д.
    По политическим убеждениям он не был монархистом, но "сочувствовал констуционно-
    демократическому строю".

    Из дневников видно, что он был воистину православным, церковным человеком.
    Он не признавал обновленчество и "Живую Церковь".
    Вот отрывки из дневниковых записей Евдокима Николаевича.
    [5 января 1924г.]:
    "Завтра Богоявление Господне — большой праздник, но всюду и везде (за исключением деревни)
    люди работают. Большевики для этого и ввели насильственно новый стиль, чтобы
    сломить религию и породить раскол между верующими и духовенством, ибо духовенство
    не знает, кому подчиниться, народу или той сволочи, ставшей во главе Церковного
    управления в лице разных отбросов и бывших беглых попов-проходимцев так
    называемой Живой Церкви. Но духовенство, то духовенство, которое еще придерживается
    канонов церкви, оно служит по-старому, а завтра будут служить Богоявлению.
    И народу в церквах бывает видимо-невидимо, а в "Живой", или, как ее в шутку называют,
    "мертвой церкви", не насчитается во время их "богослужения" и десятка людей.
    Если бы эта так называемая Живая Церковь не отняла себе Иверскую часовню, то чем бы
    она существовала, сказать трудно..."

    [6 января 1924г.]:
    "Был в церкви Богоявления Господня, что в Елохове. Служил Святейший Патриарх Тихон.
    Народу было видимо-невидимо, так что в церкви весь народ не мог поместиться и
    стояли снаружи. Литургия кончилась в час дня. После был молебен и Крестный ход в
    ограду церкви, где был поставлен большой сосуд, где Патриарх с четырьмя епископами
    в митрах совершали Великое освящение воды. Вот тебе и "будни"! Откуда такая
    масса народа, ведь большевики всех угнали на работу, а на богослужении
    присутствовало не менее 3–4 тысяч человек..."

    [1924г.]:
    "Хотелось бы прийти в церковь, но что-то не слыхать звона...
    Время 2 часа ночи. Сейчас только пришел из церкви Богоявления Господня,
    что в Елохове... Народу было в церкви очень много. Служил митрофорный архиерей
    профессор богословия Боголюбский [нрзб], настоятель..."

    [12 сентября 1927г.]:
    "Скажут, не монархист ли я и чего он, мол, хочет и почему он недоволен
    настоящим положением вещей и той системой правления большевиков в России?
    Что я не монархист, об этом я уже неоднократно заявлял... Я хочу только блага
    русскому народу, а главное — народного правительства в полном смысле этого слова...
    Мое искреннее желание — есть искреннее желание России, полной демократической,
    на индивидуальных началах, свободы — свободы выбирать лучших людей, свободы печати..."

    [Советские газеты он называл "макулатурой"].
    [7 апреля 1928г.]:
     
    "Дядя Михайла [Калинин] оправдывает имевший
    место беззастенчивый по всей России грабеж хлеба. Далее, принудительное так
    называемое самообложение и др. с тенденцией предложения новых репрессий..."

    [25 апреля 1928г.]:
    "В сегодняшней макулатуре банда печатает выдержки из т.н. "обвинительного акта"
    по делу о вредительстве в угольных шахтах Донбасса... Но дело-то совсем не во
    вредительстве, а просто в старых счетах с интеллигенцией, руководившей на шахтах,
    которая, по своему мировоззрению, не разделяла и не разделяет бандитские приемы
    и махинации по удушению и ограблению русского народа".

    [30 декабря 1930г.]:
    "Стоял битый час за хлебом, взял на троих три фунта хлеба, принес такого, какого
    топором не разрубишь, да еще чуть не потерял талоны. Тогда бы совсем беда, т.к.
    хлеб ведь дается только по талонам, по фунту на человека в день... Абсолютно нигде
    ничего нет, и нет никакой возможности чего-либо купить, а тут еще закрытые
    магазины для избранных... Всюду и везде стон, вой и плач со скрежетом зубовным и
    проклятие своим поработителям и угнетателям...".
     В 1930-е годы Евдоким Николаевич вышел на пенсию.
    Выйдя на пенсию, он довольно успешно (при отсутствии специального образования)
    занимался частной юридической практикой. Круг людей, с которыми он общался, был
    весьма широк. Среди его клиентов были крестьяне, рабочие, служащие и даже сотрудники
    милиции. В числе его знакомых были известные библиофилы — Н.Ульяновский и В.Стелецкий,
    сельские жители и адвокаты, чиновники и священнослужители.
    Он продолжал вести дневник:
    [14 января 1931г.]:
    "Подчас никто не знает, что делается не только в одном городе, но даже на
    соседней улице: исчез человек и нет его, куда девался — никто не знает. И родные
    не знают, или им под страшной угрозой запрещено говорить".

    [27 января 1931г.]:
    "Беседовал с Д., который имеет сведения с Донбасса.... Там полная забастовка,
    на всех рудниках... Этим и объясняется массовая отсылка рабочих всех категорий
    в Донбасс... На Апшеронском полуострове, на нефтяных скважинах, тоже большая
    часть рабочих бастует... ".

    [1 февраля 1931г.]:
    "Красно-банда сделала распоряжение отобрать все запасы угля в больших домах,
    отапливаемых углем, купленным, конечно, на средства живущих в доме...
    Новые кары и высылки на почве запаса керосина... Так как дров нет, все ордера
    на дрова аннулированы... Хаос во всем и везде... Ставка на полное обнищание
    и без того нищего народа... А ведь кто-то сказал, что государство богато богатством
    своих подданных".

    [8 марта 1931г.]:
    "Вчера из Орловской губ. Ливенского уезда получены жуткие и душу раздирающие
    сведения о том, как там свирепствует красно-банда. У всех и все отбирают и
    сгоняют в так называемый колхоз... Идут произвольные аресты наиболее зажиточных
    крестьян... Всюду и везде вопль, горе и слезы... Просто непонятно, как можно
    проповедовать какой-то рай таким ужасным насилием. И так по всей стране...
    Свирепствует страшный и небывалый в истории России террор...
    По всей России идет бешеная ломка железных оград, главным образом, на кладбищах,
    а также и крестов, чугунных церковных дверей и вообще всего железного и чугунного...".

    [1 мая 1931г.]:
    "Сегодня 1 мая. В прежние благодатные свободные годы с полдня, после церковной
    службы, весь народ уходил в окрестности Москвы, гл. обр. в Сокольники, где
    всегда устраивалось большое народное гулянье... Как было тогда хорошо, а главное,
    свободно и весело. Но все это, как сон, миновало, явилась смута, и пришли с
    каторги чуждые стране и русскому народу преступные люди, захватили в свои руки
    власть над русским народом и стали проделывать эксперимент за экспериментом".

    [8 мая 1931г.]:
    "Был у Серпуховской заставы и решил пойти на кладбище Данилова монастыря, и
    что же?... Когда боком пролез в ворота, на площади передо мной, прежде
    благоустроенной, с цветочными клумбами, — около 600 или более оборванных, до
    невозможности грязных детей в возрасте от десяти до 16 лет. Все это гоготало,
    неистовствовало и просило хлеба. Как грустно и дико было смотреть на эти сотни
    грязных беспризорных малышей — продукт "революции"...
    Целью моего похода было кладбище, где похоронено так много знаменитостей:
    Гоголь, Дмитриев, Перов, Рубинштейн Н.Г., Самарины, Хомяков, князь Черкасский и др.
    Меня на кладбище не пустили... Оказалось, что там кладбища более не существует,
    оно все до основания снесено, как и многие богатые мрамором кладбища, за
    исключением только одной могилы Н.В.Гоголя... Перед моим взором предстала
    грустная картина полного хаоса и разрушения, остались лишь кучи мусора
    и обломки дикого и всякого другого камня. Даже лес — исполинские деревья —
    и те все были спилены... Как будто здесь прошел татарский погром... ".

    [10 мая 1931г.]:
    "На одной из окраин Москвы (Пресня) были беспорядки на почве голода, но
    вызванными сильными нарядами полиции [так в рукописи] и войск все было
    быстро подавлено... Конечно, как и всегда, в печати про это ни гугу, хотя
    были значительные жертвы. Беспорядки были в районе прохоровской мануфактуры".

    [31 мая 1931г.]:
    "Наши "хозяева" в Кремле приказали все продавать по ценам, от которых пришел в ужас
    самый отъявленный спекулянт, т.к. большевики все стали продавать в сто и
    более раз дороже... Это в Москве и С.-Петербурге, что же касается провинции,
    то там вообще нет никакой продажи, т.к. совершенно нечего уже продавать...
    Там всюду голод и голодный рев, по всей уже России разгуливает хозяин —
    голодный тиф. Такой смертности еще не помнят в России...
    В Москву, или, точней, через Москву, громадными партиями прогоняют массы
    крестьянства, священников, монахинь и вообще кротких, сирых, ни в чем не
    повинных крестьян, направляя их в Сибирь и другие отдаленные места России...
    Насилия выходят за пределы насилий".

    [9 июня 1931г.]:
    "На улицах Москвы появилось очень много сравнительно молодых и крепких
    деревенских парней, обутых в лапти и одетых в домотканные армяки... Все они,
    исхудалые и тощие-грязные, оборванные, просят милостыню. Я некоторых расспросил,
    откуда они. Они преимущественно из степных губерний: Орловской, Брянской,
    Калужской и др. Все они убежали из родных мест, т.к., они говорят, жизнь у них
    стала невмоготу. С двух часов утра их выгоняют на работу, а кончают в 11 часов
    вечера. Труд равносилен каторжному, так как заставляют вырабатывать норму, причем
    ничего не дают, да ничего и нет, совершенный голод и голодный тиф, люди мрут
    ежедневно, так что всех объял ужас и многие бегут в леса и разбегаются от
    этих колхозов, как от чумы. И так по всей России...".

    [16 июня 1931г.]:
    "Вчера ездили в Измайлово, точнее, в Измайловскую Николаевскую военную богадельню...
    Измайлово было родовой вотчиной Романовых... Теперь там все запущено и загажено,
    а также заселено чернорабочими или превращено в торговые помещения... Так и
    старинная Башня превращена в кабак и лавку, торгующую керосином.
    Находящаяся невдалеке церковь во имя св.Иоасафа, древней архитектуры, теперь
    чуть ли не до основания, как и почти все другие в Москве церкви, снесена".

    [23 июня 1931г.]:
    "Вчера мне говорили из достоверных источников, что каждую ночь привозят
    два-три автомобиля расстрелянных людей-трупов в крематорий в Донском монастыре
    (теперь, конечно, как и все монастыри в России, упраздненном) и сжигают...".

    [27 июня 1931г.]:
    "Вчера истек срок, данный гепеушкой, пока еще о "добровольном" выезде
    всех бывших монахинь из пределов Московской области, а Московская обл. —
    это теперь что-то около 10 или более губерний...
    Всюду и всех т.н. кулаков, т.е. честных и зажиточных людей, высылают в Сибирь
    и на принудительные работы".

    [24 декабря 1935г.]:
    "Сегодня Рождественский сочельник. Как ни задушен этот великий Праздник,
    как он ни превращен в "будни", равно как и Рождество Христово, как ни
    преследуется всякий невыход в этот великий христианский Праздник на работу,
    но народ празднует и на последние скудные свои гроши спешит на базар и в лавку
    купить что-либо к Празднику. Завтра все поспешат на работу. В эти дни, т.е.
    в большие Праздники в особенности, невыход на работу преследуется, и
    преследуется жестоко. Одним выговором не отделаешься, а могут выгнать с
    "волчьим паспортом"...
    Ночь под Рождество Христово! Сколько возникает в голове воспоминаний о далеком
    минувшем прошлом, канувшем в вечность! Хорошо и уютно было в родном бедном
    крестьянском домике. Чистый, вымытый пол, ряд освещенных лампадами в углу икон,
    торжественно тихо и тепло в избе. От лампад, освещающих избу, разлит тихий
    полумрак, на улице сугробы снега, стекла окон покрыты узорами, тепло на большой
    печке, хорошо с нее смотреть на освещенный от ряда мигающих лампад угол.
    Все тихо кругом. Завтра великий праздник Рождества Христова, скоро придет дядя
    Максим славить Христа, а мой [нрзб. отец?] станет рядом с ним и будет ему
    подпевать. И вот загудят два хриплых голоса: "Рождество Твое Христе Боже наш..."
    и т.д., потом обычное поздравление и пожелание, получение мзды и уход дяди Максима
    в другие избы. Все это торжественно, просто и прекрасно. 55 лет прошло с тех
    пор, а все это я вижу, как сейчас".

    [3 января 1936г.]:
    "День хмурый... Тихо, мрачно, всюду шпионы, то и дело шмыгают темные кареты,
    и действительно, темные, т.к. не имеют не только, как ранее, хотя маленького
    окошечка, но даже отдушины. И вот эти "черные вороны", как их зовут, шмыгают
    по улицам Москвы, а ночью их количество увеличивается в десять раз. Жутко".

    [15 января 1936г.]:
    "День хмурый и несколько холодней предыдущих. Температура воздуха 4 градуса.
    Вчера я ехал по Покровке и увидел, что тираны и варвары разрушают знаменитую
    по своей архитектуре церковь Успения. Эту дивную по своей архитектуре церковь
    пощадил даже Наполеон. Ее очень любил и пленился ею Ф.М.Достоевский.
    Мне стало грустно и невыносимо тяжело. Разрушение начато с Алтарной части".

    [16 апреля 1936г.]:
    "Очередная гнусная большевистская подлость — к Св.Пасхе все молочное и яйца
    исчезли из продажи, даже деревенских притесняли на рынках эти продукты продавать,
    в особенности яйца, творог, сметану. Ну времена!".

    [17 февраля 1937г.]:
    "Был господин Б-н и рассказал ужасы. Он был сегодня на Главном почтамте и
    наблюдал массу серого степного народа; все они иссохшие, оборванные, изнуренные.
    Он спросил, зачем они здесь и откуда. Был ответ: "Видишь, посылаем посылки —
    хлеб и крупу и все, чем можно питаться, да принимают-то только по 5 кг." А сами
    они Тамбовской губ. — "Разве у вас там нет хлеба." — "Ничего нет" —
    "Как же, это была наша житница?" — "Да, было и сплыло. Теперь едем в Москву за
    хлебом. Нам за наш непосильный без отдыха труд дали только по одному фунту на
    трудодень, а остальное все отобрали в семенной фонд... У нас прямо мор, люди пухнут
    и помирают, мы вот режем скот — коров, у кого, конечно, еще есть, и едем покупать
    хлеб, чтобы не помереть с голоду. Кормов для скота совсем нет, и лошади валятся —
    дохнут от голода. Коровье мясо везем вот сюда, а кобылье едим там сами" —
    "Почему вы не едете в другие города?" — "Да там тоже ничего нет, хлеба дают по
    фунту на человека, а очереди на несколько сот человек...".

    И так, как оказывается, всюду на периферии... Зачем же такая болтовня, как устная,
    так и газетная? Ведь все поголовно знают, что творится в России что-то кошмарное,
    жуткое и все это исключительно от того, что Россией управляют люди — враги России
    и русского народа, не имеющие никакого понятия о государственном устройстве,
    придумавшие утопическую, бессмысленную систему какой-то "колхозной" жизни народа,
    и которая проводится исключительно одним только принуждением и террором".

    [21 марта 1937г.]:
    "Температура воздуха +3 (R). Давление 777,8 мм. День, как и предыдущие, ясный...".
    На этом записи в дневнике обрываются.
    В этот день — 21 марта (3 апреля по новому стилю) Евдоким Николаевич был
    арестован

(c) ПСТГУ. Факультет ИПМ