Новомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX в.
(с) ПСТГУ, ПСТБИ (с) Братство во Имя Всемилостивого Спаса
Home page NIKA_ROOT INDEX ФИО Кулаков Николай Дела o05.161 => o05.161 ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ
    ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ
    Служение
      Вологодская о., г.Грязовец, Крестовоздвиженская церковь 
      протоиерей 
      Год окончания 2003 
      Из воспоминаний о.Николая [1]:
         
      "В Вологодскую епархию я хорошо попал, нормально. Тогда владыка Мстислав был.
          Приезжаю, а меня уже повестка ждет от следователя КГБ. Иду туда. Следователь
          заводит в какую-то комнатенку, достает пистолет и мне в грудь упер:

             — Ты чего с ворами связался?
         Думаю, с какими же это ворами?. Он снова:

             — Ты чего с попами связался?
          Говорю ему:

             — "Убери пушку".
          Понимаю, что это он меня просто стращает. Я и не таких видал, уже пуганый.
          Он пистолет убрал и, как ни в чем не бывало, пропуск мне подписывает, чтобы
          я смог выйти из здания... "

      Из воспоминаний о.Николая:
         "А был еще начальник милиции. Такой молчаливый, слова не вытянешь. И чудил он.
         Просто так, непонятно зачем, к себе вызовет и указательным пальцем на пол
         покажет:
             "Ты ТУДА хочешь?"
         И все, ни слова больше. Рукой машет: иди, мол. Что у него там под полом было,
         не знаю.. Он всегда пальцем вниз показывал...
         Или еще случай. Казначейша моя домой деньги церковные носила, некогда было
         в сбербанк сдавать. И вот как-то я по делам в исполком зашел, а мимо этот
         начальник проходил. Остановился, стоит, чего-то вспоминает. Потом вспомнил,
         мне в глаза заглядывает:
             "Деньги в банк несите. А то... ВНИЗ".
         И дальше пошел...
         В Грязовце хоть и зажимали меня власти, но не до смерти, давали продохнуть.
         Бывало, семью совсем кормить нечем и деваться некуда. Отправляюсь в исполком.
         "Надо мне уходить из священства, — говорю, — так ведь Вы же меня председателем
         колхоза не поставите. А на меньшее я не согласный". Там смеются, нравится им
         шутка — и ослабляют гайки...
         Однажды вызывает меня к себе секретарь райисполкома Валентина Николаевна.
         А у меня такая ситуация: своим работницам я мог платить только гроши, поэтому
         приходилось им подрабатывать в других местах. Например, женщина, которая у нас
         топила, одновременно была дворником в двух магазинах. А работать в трех местах
         закон запрещал. И вот секретарша мне сразу... вопрос в лоб:

             — Кто у вас истопником работает?
         Растерялся я: разве можно человека выдавать? Но и врать тоже нельзя. И тогда
         выпаливаю:

            — Истопник у нас кое-кто.

            — Коектов? — пререспрашивает Валентина Николаевна. — Интересная фамилия.
              Ну ладно, идите.
         Добрая женщина оказалась...
         Помню, вожусь я у себя в огороде, прибегают: "Приехал уполномоченный! Вызывают
         Вас в два часа". — Ага, опять кто-то на меня накрапал. Но я уже знал всю эту систему.
         И пришел в горисполком не в два часа, а пораньше — минут за сорок. Сел на
         подоконник у входа, жду.
         Спустя время открывается дверь, выходит... не буду называть ее фамилию.
         Ну, все понятно! Женщина увидела меня,... и чуть ли не бегом к себе домой...
         Потом уполномоченный выходит:

            — Вы что здесь делаете?

            — Да просто сижу.

            — Вы служили неделю назад в Чернецком? — спрашивает.
         Чернецкое — это бывшее село Покровское, оно недалеко от Грязовца.
         Я туда действительно ездил служить, причем бесплатно.
         И вот, догадываюсь, составили кляузу, что я деньги государству не показал, налог не заплатил.

            — Да, в Чернецком я был, — говорю. — Но деньги там не брал. А эта женщина
              (называю фамилию) ничего видеть не могла, потому что ее там не было.

            — А Вы откуда знаете про нее?

            — Мне отсюда, с подоконника, хорошо все видно.

            — Я же Вам сказал к двум приходить! — рассердился уполномоченный.
         На этот раз пронесло. А не приди я на 40 минут раньше, снова бы пришлось
         покидать приход, ехать в другую епархию.
         Законами нас не могли запретить, а всякими кляузами, скандалами гоняли с места
         на место. Думали, надоест священнику такая жизнь, и он бросит служение.
         После этого случая меня, конечно, не оставили в покое.
         Долгое время был у нас в Вологодской области такой уполномоченный — Матасов.
         Он все мне приговаривал:
             "Надо посадить тебя. Обязательно посадить!"
         А я его хорошо знал, потому что ... в 1945г. он был председателем Харовского
         райисполкома, в котором я некоторое время работал... ревизором. И вот, когда
         Матасов совсем меня допек своими угрозами "посадить", говорю ему:

             — А я ведь знаю, Сергей Васильевич, как Вы колхозы грабили. Учтите, как
               подам документы в органы, так вместе сидеть будем!
         Конечно, у меня никаких документов не было, да и не знал я, точно ли он воровал.
         Но продолжаю свое:

             — Вы меня не помните? Я колхозучетом занимался. Ну, вспомнили? Исполком взял
               столько-то, секретарь райкома столько...
         Как он испугался! Глаза круглые сделались:

             — Ни-ни, не надо...
         А я еще так с ними боролся. Один раз звонит мне уполномоченный:

             — Я слышал, Вы причащаете младенцев в отсутствие матерей. Это беззаконие!
               Запрещаю!
         Я ему в ответ:

             — Не смейте мне указывать. Напишите бумажку, что Вы запрещаете причащать
               без матерей. И подпись поставьте.
         Он и отступился. Ох, не любили они подписи свои ставить — это надо ж брать
         на себя ответственность, это ж документ...
         При Брежневе стало полегче, а потом такое пошло — сами власти молебны стали
         заказывать! Но тоже радости мало.
         В семидесятых годах, помню, милиция зовет меня на кладбище панихиду править.
         У них конвойного милиционера заключенный убил. А я знаю, что там будет памятник
         со звездой. Говорю:
              "Мы звезде не кадим".
         Отказался. Родные мои всполошились:
              "Ох, посадят тебя, посадят! С милицией поссоримся!"
         А я им:
               "Пускай. Я и раньше звезде не кадил, почему сейчас должен?"
      Из беседы М.Сизова с о.Николаем в 2003г. [1]:
         "Все-таки, батюшка, Вы так смешно рассказываете про те годы", — удивляюсь я. —
         А ведь Вас могли и в лагерь посадить и даже убить".

           — "А чего ж не могли? Очень даже могли, кивает старый священник.
         Того начальника, что пистолет на меня направлял, ну, про которого я рассказывал,
         его самого при Берии расстреляли... Он не думал об этом, и такой конец
         получил. А я думал, ждал. Родня мне говорила: "Давай деньги копи, дом
         построишь". А я отвечал: "Зачем копить? В любой день придут да увезут.
         Будет мне там дом... ".
         Однажды приснился мне интересный сон. Вот иду я по горе, а гора ледяная,
         но ковром покрытая. И враги из-под меня ковер-то тащат. Думаю: упаду ведь,
         костей не соберу, как вытащат. "Нет, не будет по-вашему!", — так плотно
         встал, ногами уперся. И не вытащили ковра...
         Внешне митрофорный протоиерей Николай не очень впечатляет: седенькая редкая
         бородка, тихий голос. Но глаза прямо горят... Рассказывает историю, и мы за
         столом смеемся... Вроде ничего юмористического в истории нет, но почему-то
         хочется радоваться вместе с этим старым священником... "
    Места проживания 
    Награды 
[5]

(c) ПСТГУ. Факультет ИПМ